На фотографиях и видео видно сходство протестов в Грузии и Сербии. В обеих странах люди больше не хотят властей, склоняющихся к авторитаризму. Оба протестных движения по своей природе являются продемократическими. Они даже совпадают по времени: оба длятся уже около трех месяцев, и оба говорят, что борьба будет продолжаться до конца. Люди в обеих странах могут быть обеспокоены, но сломлены в меньшей степени, охвачены неопределенностью, но менее погружены в безнадежность, иногда разочарованы, но по-прежнему призываны к изменениям к лучшему.
В прошлую субботу в Грузии исполнилось 80 дней непрерывных протестов. Большое количество людей прошли маршем протеста в Тбилиси от площади Европы до здания Парламента, где блокада проспекта Руставели стала обычным делом с тех пор, как правящая партия, испытывающая проблемы с легитимностью из-за спорных выборов, 28 ноября отказалась от пути интеграции в ЕС. В этот же день, 15 февраля, Сербия отметила День государственности. В этот день на улицы центрального города Крагуевац вышли десятки тысяч человек. Студенческие антикоррупционные протесты в Сербии продолжаются уже более трех месяцев. Триггером для них стал трагический инцидент 1 ноября в городе Нови-Сад, где в результате обрушения железнодорожной станции погибли 15 человек.
Видя столько людей на улицах двух стран, можно представить себе два одинаковых движения. Однако при более внимательном рассмотрении становится ясно, что эти две битвы имеют совершенно разный контекст.
Причины: трагедия и изменение внешней политики
В обеих странах гнев копился годами, и требовалась последняя капля, чтобы переполнить чашу терпения людей. Этой «каплей» в Сербии послужил инфраструктурный коллапс — трагический инцидент, который стал горьким напоминанием о том, что коррупция может стоить человеческих жизней; В Грузии же таковой «каплей» стало решение правительства изменить курс внешней политики — изменение, которое, если оно не встретит сопротивления, по мнению демонстрантов, станет для страны губительной в экзистенциальном смысле.
1 ноября во втором по величине городе Сербии, Нови-Саде, обрушился железнодорожный вокзал, в результате чего погибли 15 человек. Трагический инцидент вызвал подозрения в коррупции. Проект реставрации железнодорожного вокзала, детали которого до сих пор остаются в тайне, финансировался китайской компанией. Отсутствие прозрачности, одна из главных характеристик администрации президента Александра Вучича, достигло своего апогея. Несколько недель спустя, 22 ноября, студенты и преподаватели факультета драматического искусства в Белграде, которые чтили память жертв трагедии, подверглись нападению со стороны лиц, близких к правящей партии Сербии. В ответ студенты заняли здание факультета. Вскоре сербское правительство столкнулось с широким протестным движением, возглавляемым студентами.
Трагедия в Нови-Саде и нападение на студентов в Белграде «высвободили накопившийся гнев и разочарование, которые существовали по поводу действующей власти и захвата президентом власти в государстве», — говорит Иван Вейвода, опытный сербский исследователь, который сейчас работает в Институте гуманитарных наук в Вене.
Основанием для непрекращающихся протестов в Грузии послужило решение правящей партии «Грузинская мечта» от 28 ноября снять вопрос о членстве в ЕС с повестки дня «до 2028 года». Этому решению предшествовали спорные парламентские выборы в октябре и массовые протесты весной против законов по российскому образцу. Для многих грузин решение 28 ноября стало окончательным подтверждением отхода правящей партии от прозападного курса страны и, как следствие, ее сближения с Россией.
Если протесты в Сербии были вызваны проблемами, связанными с внутренним управлением, то гнев грузин имеет и геополитическое измерение. Возможно, именно отсутствие этого геополитического элемента отличает Сербию от Грузии.
Символы и их значение
Во время протестов в Грузии флаг Евросоюза часто можно увидеть рядом с государственным флагом страны. Иногда можно увидеть также флаги Украины, США и Германии. В Сербии это не так. Там развеваются только национальные флаги, а вместе с ними часто можно увидеть символ протестов – окровавленную руку, которая отражает вину правительства в трагедии в Нови-Саде.
Сосредоточение сербов на внутренних вопросах, таких как коррупция и государственное управление, объясняется тем, что внешнеполитические устремления не являются для них такой объединяющей темой, как для грузин.
«Любой вопрос, связанный с геополитикой, только поляризует людей, которые едины против преступного правления сербского правительства», — говорит Милан Вуйич, 27-летний сербский юрист и активист, который принимает активное участие в протестах. Если флаг ЕС появится на протестах, «это лишь приведет к внутренним дебатам и поляризации среди демонстрантов, что сейчас совершенно не нужно».
Резкая разница между народами двух стран по вопросу членства в ЕС отчетливо видна в опросах общественного мнения. По данным опроса, проведенного Международным республиканским институтом (IRI) в 2024 году, только 40% сербов поддерживают вступление в Евросоюз. В Грузии этот показатель, по данным недавнего опроса, находится на рекордно высоком уровне (86%). Если тема Евросоюза объединяет грузин, то эта же тема разделяет сербов.
Кроме того, внешнеполитический курс властей двух стран принципиально различаются. В то время как правящая партия Грузии полностью изолирована от западного мира из-за своей пророссийской ориентации и действий, власть Сербии, по крайней мере официально, привержена интеграции с ЕС. Она всегда повторяет, что Евросоюз является «стратегическим направлением» страны, и, в отличие от «Грузинской мечты», никогда не отклонялась от пути Евросоюза. Несмотря на мнение граждан о том, что в стране наблюдается отход от «основополагающих принципов» — верховенства закона и демократического управления, — Сербия соответствует техническим критериям для переговоров о вступлении в ЕС.
Президент Вучич воспринимается западными лидерами как надежный партнер и пользуется большим уважением. Вучич «склоняется к Западу», говорит Вейвода, указывая на три фактора, которые имеют значение для безопасности и торговли: 1. Несмотря на то, что Сербия не вводит санкции против России, она оказывает Украине значительную поддержку артиллерийскими снарядами; 2. Сербия закупила истребители у Франции, тем самым снизив свою зависимость от России в вопросах безопасности. Сербия также передала Франции временное право собственности на аэропорт Белграда; 3. В прошлом году было подписано соглашение между Сербией и Евросоюзом о разработке проекта по добыче лития. Этот проект позволит увеличить производство аккумуляторов и электромобилей в Евросоюзе.
По этим причинам, говорит Вейвода, западные лидеры, особенно в ЕС, закрывают глаза на действия Вучича по управлению страной. «Из-за глобальной геополитики до сегодняшних протестов они закрывали глаза на состояние демократии», — отмечает он. «Однако за это нам пришлось заплатить свою цену: сербская демократия деградировала, Вучич уничтожил разделение властей, взял под контроль судебную систему и прокуратуру, да и медийное пространство находится в плохом состоянии, поскольку он контролирует четыре основных канала страны», — добавляет исследователь.
Реакция самого Евросоюза на протесты двух стран также отличается. В случае с Грузией, где народ нуждается в признании своих проевропейских усилий, а власть прервала всякий диалог с Брюсселем, чиновники ЕС выражают свою обеспокоенность и даже ввели визовые ограничения на дипломатические паспорта. А в случае с Сербией, лидер которой поддерживает связи с Брюсселем, ЕС хранит молчание.
Однако в основе прозападных настроений в Грузии лежит не только геополитика. Это также свидетельствует о стремлении к желаемой модели управления. На протестах против закона об «иностранных агентах» люди называли этот закон «российским», поскольку его реализация перевела бы страну на российскую модель управления, которая является деспотической, коррумпированной, произвольной и совершенно несвободной.
Требования должны быть выполнены
На данном этапе конца протестному движению не видно. Участники акций протеста в обеих странах упорно повторяют, что борьба будет продолжаться до конца — пока их требования не будут выполнены. Они могут формулировать эти требования по-разному, но конечная цель обоих — справедливость и смена режима.
Грузины требуют новых выборов, которые будут иметь смысл только в том случае, если они будут свободны от диктата правящей партии. После парламентских выборов 26 октября доверие к Центральной избирательной комиссии снизилось, и теперь разговор идет о том, должны ли новые выборы проводиться по принципиально пересмотренным правилам и, возможно, под международным надзором. Второе требование — освободить заключенных, которые, по мнению демонстрантов, задержаны незаконно.
Сербские демонстранты выдвигают четыре требования: раскрытие всех документов, связанных с реконструкцией железнодорожного вокзала Нови-Сада; Разоблачение и судебное преследование нападавших на студентов в Белграде; Освободить задержанных во время протестов и смягчить им приговоры; Увеличить финансирование высшего образования на 20%.
В отличие от официального Тбилиси, Белград выражает готовность пойти на те или иные уступки. В январе 2025 года, когда забастовки и протесты достигли пика, Вучич объявил, что несколько студентов и преподавателей будут помилованы, а в правительстве произойдут существенные изменения. Он также намекнул на возможность проведения новых выборов. Премьер-министр Сербии подал в отставку. Правительство несколько раз публиковало некоторые документы, связанные с реконструкцией железнодорожного вокзала, хотя и не в полном объеме, что вызвало недовольство многих. Демонстранты требуют полного раскрытия документов и больше не доверяют правительству в этом вопросе.
«Я не думаю, что кто-то верит в достоверность этих документов», — говорит нам Милан Вуйич. Такого же мнения придерживается и Иван Вейвода, отмечающий, что протест будет продолжаться до тех пор, пока студенческое движение не заявит, что удовлетворено выполнением своих требований. Он добавляет, что полное раскрытие документов, связанных с китайским подрядчиком, было бы для Вучича «политическим самоубийством», поскольку это разоблачило бы компании, связанные с правящей партией, которые предположительно получали крупные суммы денег от проекта.
С другой стороны, правящая партия Грузии даже не рассматривает требования демонстрантов. Более того, она отвечает им более строгим законодательством, цель которого — запугать тех, кто имеет иное мнение, и подавить их голоса. Еще одним важным различием между двумя протестными движениями является то, что в Сербии, где студенты подверглись нападениям со стороны групп, связанных с правящей партией, и где, как утверждается, силы безопасности следят за лидерами протеста, власти не использовали полицию против демонстрантов. Возможно, причина этого в опасениях, что протестное движение еще больше разрастется, и Брюссель больше не будет игнорировать полицейское насилие. «Независимо от того, какая эскалация произошла до сих пор, все они еще больше усилили свои протесты. Полиция может использовать насилие в качестве финального аккорда», — говорит Вуйич. Фактом остается то, что, несмотря на свой евроскептицизм и скрытую русофилию, официальный Белград больше обеспокоен тем, что подумают о его действиях его граждане и европейские партнеры.
Что будет дальше?
Предсказать политический результат текущих социальных движений непросто. В Грузии требования носят явно политический характер: новые выборы — это ясный путь к мирной смене режима. И хотя оппозиционные партии, возможно, находятся в плохом состоянии (разобщенные группы по-прежнему испытывают трудности с формулированием эффективных посланий или руководством протестами), появляются новые политические движения. В Сербии демонстранты — в основном студенты — намеренно дистанцировались от политики или, точнее сказать, от партийно-политической сцены. Для них политика — это «грязное» дело, в котором они не хотят участвовать. Аналогичные настроения доминировали в Грузии до нынешнего кризиса. Из-за возмущения граждан партийные политики больше не обращаются к толпе со сцены на митингах.
«Этот протест стоит выше политики. «Речь идет о морали и этике», — говорит Милан Вуйич, убежденный, что протестное движение, рожденное чисто человеческой трагедией, в итоге будет иметь политические последствия. По его мнению, смена режима станет «косвенным следствием» того, что сейчас происходит в Сербии.
«Это движение глубоко политическое. На первый взгляд это может показаться неполитическим, поскольку в нем нет политических партий… но по своей сути это политический процесс, поскольку он направлен на повторную демократизацию нашего общества и возвращение либерально-демократического управления», — говорит Иван Вейвода.
Никто из них не верит, что Вучич сможет его измениться или «исправиться». В лучшем случае, хотя и менее реалистичном сценарии, считает Вейвода, Вучич должен отстранить от власти коррумпированных лиц, назначить «чистых людей», восстановить независимость судебной системы и провести другие реформы. «Однако этого не произойдет», — говорит он, поскольку режим основан на «клептократических началах».
В Сербии оппозиция выдвинула идею технического правительства, хотя ни Вучич, ни демонстранты ее не приняли. В обеих странах оппозиция раздроблена и лишена единства, а широкая общественность ей не доверяет. В обоих случаях такая ситуация отчасти является результатом репрессий правящей партии против политических оппонентов и захвата независимых институтов и СМИ. Как можно превратить улицу в значимый политический голос и обрести легитимность для управления? Это главный вопрос, на который пока не найден ответ.
Источник: civil.ge